Подобно буйному подростку, влюбленному в собственную юность, возбужденному свежими, новыми, неизведанными впечатлениями и неодолимо стремящемуся к тому, чтобы шокировать старшие поколения, Art Nouveau шокировало викторианцев и испугало эдвардианцев, самодовольно и безмерно наслаждаясь произведенным эффектом. Время Art Nouveau в зените его славы ознаменовало период примерно с конца 19 по начало 20 веков. Некоторые считают, что этот период шире: с середины 19 века вплоть до Первой Мировой войны. Но как бы там ни было, оно уже сосуществовало с периодом викторианцев и эдвардианцев, причем зачастую в нежелательном и изменчивом альянсе. Оно оказало огромное влияние на западное искусство, архитектуру, работы по металлу, на ткани, дизайн интерьеров и, конечно, на ювелирные изделия. Как для эдвардианцев символом времени стали гирляндные драгоценности, так сторонники и защитники Art Nouveau отстаивали свои символы: они упивались причудливыми, прихотливыми, извивающимися, закручивающимися линиями, известными как «бечева» (Whiplash), то есть, стиль, который воспевал тайны природы, мир чувств и формы женского тела. Традиционные викторианцы находили его бесстыдным и развращенным. Элитные круги эдвардианцев осудили его как декадентский. И те и другие были правы. Но именно в этом было заложено очарование Art Nouveau. Однако движение Art Nouveau было настолько же «продуктом» своего времени, то есть, окружающих и социальных давлений, насколько таковыми являлись в своё время викторианское и эдвардианское движения. Оно просто вызвало определенную реакцию после того, как породило новую моду. Оно не пренебрегало никакими ответвлениями Промышленной революции или богатыми возможностями, скрытыми в науке и технологиях, оно также не оставалось равнодушным к новым археологическим находкам, экзотическим цветам, ввезенным с Востока, революционным веяниям во всех видах искусств, а также к сокращению расстояний между всеми точками мира, благодаря усовершенствованным коммуникациям и коммерции. Оно просто вобрало в себя всё лучшее со всего мира и восстало против всего остального.

В то время как эдвардианцы наслаждались сами собой, купаясь в самых дорогостоящих драгоценных и полудрагоценных камнях, драгоценных металлах, приверженцы Art Nouveau умудрялись делать больше, имея для этого меньше, используя при этом недорогие материалы и подходящие камни. Рога и слоновая кость отличались мягкой, бледной окраской и полировались до блеска, а красочная, яркая патина усиливала ценность металлов. Несмотря на изменения в дизайне комбинаций бриллиантов, сапфиров, рубинов и изумрудов, эти камни всё же использовались как вторичные «акценты» к более утонченным и изысканным цветам опалов, лунного камня, халцедона, перидота, аметиста, аквамарина, топаза, демантоидного граната и других камней. Неправильные, причудливой формы жемчужины свободно свисали с подвесок или брошей, напоминая лепестки или стручки. Новое движение, безусловно, себе на пользу, позаимствовало также японские веяния в искусстве и изделиях, взятые Англией штурмом. Новые или давно забытые виды техники нанесения эмалей включали, например, такие как технику «клуазоне» (перегородчатая эмаль, ячейки заполняли разными цветами эмали), «шамплеве» (небольшие впадинки, углубления в металле заполняли эмалью), «плик-а-жур» (золотые полости заполняли прозрачной эмалью для достижения эффекта подкрашенного стекла) и «пат-де-верр» (расплавленное матовое стекло заливали в сложные формы).

Теперь оставим в стороне материалы и технику. Мотивы Art Nouveau отражали то, что очень волновало и возбуждало. Очертания человеческого тела, растений и животных вместе изменяли формы, вызывая острое чувственное восприятие. Полуобнаженные женщины с ниспадающими, струящимися волосами выставляли напоказ немыслимые доселе женскую свободу и эротизм. Природа потеряла свои невинность и чистоту и стала игривой, запутанной, необузданной, пылкой, она стала как бы утверждением новой энергичной силы и волнующей, тревожащей почти непристойностью. Из глубин подсознания поднимались мифические и кошмарные драконы, химеры, грифоны и чудовищная Медуза. Хамелеоны и змеи извивались на браслетах, жуки-скарабеи из мистических египетских верований кишели на кольцах, морские коньки и морские твари «выпрыгивали» с подвесок. Стрекозы, бабочки, кузнечики, пчелы и осы трепетали на булавках, шпильках, а все разновидности крылатых существ от павлинов, лебедей, ласточек до петухов, филинов, сов и летучих мышей «воспаряли» с брошей. Плодородная природа дала вдохновляющие идеи своими ростками, бутонами, колосьями, стручками, цветами и увядающими цветками, красочно рисуя природные циклы и времена годы. Очень выразительная палитра незрелых зеленых, изысканных розовых, сиреневых, лавандовых тонов подчеркивалась богатыми красными анилиновыми красками или пурпурными цветами, пробуждающими весну или лето. Глубокие красные или оранжевые тона смешивали с тонами осени, а холодные вариации голубого и серебряного создавали ощущение зимы. Философия Art Nouveau взывала скорее к подсознанию человека, чем к его толстому кошельку. Внутренняя жизнь Art Nouveau волновала и тревожила безмятежную гладь эдвардианской и викторианской самоуверенности. Ничто не внушало благосостоятельным классам большего страха, чем двусмысленность и неясность.

Несмотря на то, что в разных странах оно известно под разными названиями, движение Art Nouveau в огромной степени затронуло большую часть своих «соседей» совершенно одинаково. В Британии оно было известно как Движение искусств и ремёсел или «свободный стиль». Оно породило гильдии или цеха и общества, которые содействовали развитию Art Nouveau по всей стране. Англия, которая тогда была самым мощным военным и экономическим центром мира, как губка впитывала лучшие интеллектуальные ценности, образ мышления и притягивала «сливки» всего мира на свои берега. Японское искусство как будто сильным ударом открыло это новое движение, а кельтское влияние отразилось в Новом Искусстве своими незабываемыми мотивами из узелков, хитрых и кривых линий и геометрических переплетений. Такие дизайнеры как Чарльз Эшби содействовали развитию знаменитого «павлиньего» мотива. Свобода Артура Лезенбари перевела эзотерический дизайн в ювелирные украшения и стала катализатором движения, которое распространилось по всей Европе и даже перенеслось через океан – в Америку. Уильям Моррис последовал за новым движением, внеся в него свои национальные черты убранств и украшений. К сожалению, степенная Англия могла воспринимать вещи только до этого момента, не обращая внимания на их подсознательную чувственную сущность, разбуженную, например, такими людьми как Оскар Уайльд и Обрей Бердслей. По правде говоря, Англия к этому времени была слишком сдержанна и осторожна, чтобы смести все ограничения, сдерживающие Art Nouveau. Такая честь выпала на долю Франции. Именно французы возвели это движение в его чистейшую форму. Фактически, когда Зигфриг Бинг переделал свой магазин японских импортных товаров в магазин, который пропагандировал это Art Nouveau, то он назвал его «Дом Art Nouveau», таким образом, давая движению то самое название, которое и известно нам сегодня. Готический, японский стили искусства, также как и стиль искусства рококо очень глубоко поразили чувствительность французов. Невоздержанность и неумеренность Общества завсегдатаев кафе с их неистовствующей, широкого размаха тягой к экспериментаторству возможно оказали даже ещё большее влияние на это движение. Не без причин вдруг в изобилии появились ювелирные украшения с крылатыми змеями, зловещей Медузой и её корчащимися гадинами или же странные сочетания животного, насекомого и человека. Экзотичная Сара Бернар надевала эти изощренные изделия, выходя на подмостки, а такие яркие танцоры, как, например, Лои Фюллер, которая использовала воздушные прозрачные вуали в своих представлениях, или Клео де Мерод, которая позволяла своим волосам свободно струиться во время исполнения ею танца, прославляли женскую мистику, изображенную на ювелирных изделиях Art Nouveau. Французы были тогда, как, впрочем, и сейчас, людьми необъяснимо противоречивыми. Они могли восхвалять и превозносить красоту и артистизм Прекрасной Эпохи, столь возвеличенной Марселем Прустом, одновременно ревностно и с жадностью потворствуя своим более низменным инстинктам на ужасающих спектаклях Большого Балагана (Grand Guignol). Они могли поклоняться утонченности, изысканности и вкусу в любом виде, в то же время переполняя клубы Монмартра ради лицезрения садомазохистского «Апач Дэнс». Французское общество элиты и полусвета знало, что ему нравится. Оно любило Art Nouveau. Рене Лалик был одним из величайших французских дизайнеров, содействовавших развитию движения. Он очень успешно использовал рога, изысканные эмали и стекло с лунным камнем и бриллиантами для получения блеска и сияния. Ювелир Анри Вевер и его дизайнеры Эжен Грассе и Этьен Туретт в изобилии использовали в своих работах алмазы, рубины, изумруды и сапфиры, изготавливая изделия для своей богатой клиентуры, делая свои замечательные гребни из рогов с органичными мотивами с жемчугом из свежей воды и эмалями, нанесенными по технике «плик-а-жур» (см. выше, раздел «Материалы и техника»). Жорж Фуке использовал бриллианты и плавные линии, Мука создал невозможные по дизайну изделия «бизантиум» (Byzantium) с гроздьями подвесок из драгоценных и полудрагоценных камней, а Бушерон изготовил скульптуризованные изделия из чеканного эмалированного золота, усыпанного камнями и «пат-де-верр» (см. выше по тексту в разделе «Материалы и техника»).